Ее глаза распространяют свет
Живого благородства, и повсюду
Что ни возьми — при них подобно чуду,
Которому других названий нет.
Увижу их — и трепещу в ответ
И зарекаюсь: «Больше я не буду
Смотреть на них»,— но вскоре позабуду
И свой сердечный страх, и тот обет.
И вот опять пеняю виноватым
Моим глазам и тороплюсь туда,
Где, ослепленный, снова их закрою,
Где боязливо тает без следа
Желание, что служит им вожатым.
Амуру ли не ведать, что со мною?